Утверждал, что в СИЗО порой "мысленно провоцировал конфликты между сокамерниками"
Испытуемый Н., 1957 г.р., обвинялся в умышленном создании условий для совершения убийства, которое не было доведено до конца по не зависящим от него обстоятельства.
Дед испытуемого (по линии матери) застрелился; бабка (по линии матери) болела шизофренией; старший брат испытуемого состоял на учете в ПНД с диагнозом: "Вялотекущая шизофрения", покончил жизнь самоубийством в 1981 году. Испытуемый в раннем возрасте перенес полиомиелит, затем в течение шести месяцев плохо владел конечностями, ухудшилось зрение на правый глаз; до шести лет речь была невнятная. Рос замкнутым, малообщительным, робким ребенком, глубоких интересов ни к чему не проявлял. Школу начал посещать своевременно, учился посредственно, дублировал 4 класс. Сторонился и стеснялся одноклассников, считал себя некрасивым; подолгу рассматривал свое лицо в зеркале; в подростковом возрасте стал вообще избегать встреч со своими немногочисленными друзьями и знакомыми, потерял ко всему интерес. Объяснял это тем, что пришел к выводу, будто у него неправильная форма носа, ушей, понял, что ноги его слишком тонкие. Настроение было подавленным, школу посещал лишь по настоянию родителей. Считал, что одноклассники стали в открытую смеяться над его уродливой внешностью, при его появлении "шушукались", сторонились его. В этой связи несколько раз переходил из одной школы в другую, но везде встречал к себе якобы недружелюбное отношение. С 14 лет состоял на учете в детской комнате милиции. С трудом закончил 8 классов и ПТУ, получил специальность слесаря механосборочных работ, однако по специальности, по существу, не работал. За время обучения в ПТУ проявлял средние способности, временами был неопрятен. С 16 лет начал злоупотреблять алкоголем, чаще пил один. Объяснял это тем, что в состоянии алкогольного опьянения становился более разговорчивым, улучшалось настроение, появлялась уверенность в себе. Перенес несколько травм головы: в 1970, 1972, две в 1974 годах. В июне 1974 года находился на стационарном лечении в больнице им. Боткина с диагнозом: "сотрясение головного мозга". В дальнейшем беспокоила головная боль, головокружение при резком изменении положения головы, тошнота, колебания настроения. В 1975 году находился на обследовании в ГБ N 32 по направлению РВК, где жаловался на головную боль, головокружение в транспорте, утомляемость. Был признан негодным к службе в ВС по статьям 12 "в", 8 "а" с исключением с воинского учета. Мать сообщала врачам, что в 1975 году испытуемый поссорился с девушкой, с которой встречался несколько лет, очень переживал этот разрыв, ходил мрачный, часто смотрелся в зеркало, говорил, что он "урод", у него неправильный нос и большие уши. В 1976 году испытуемый был привлечен к уголовной ответственности за совершение серии квартирных краж, по тому делу 14.09.76 г. был амбулаторно освидетельствован в ЦНИИОиСП им.В.П.Сербского, где контакт с ним носил формальный характер. Был безучастен к производимому обследованию, не проявлял в нем заинтересованности. Выражал недоумение по поводу направления его на судебно-психиатрическую экспертизу, т.к. психически больным себя не считал. В беседе был угрюм, постоянно (до красноты) тер нос. Не проявлял какого-либо беспокойства и озабоченности сложившейся ситуацией. Большую часть вопросов, касающихся этой темы, оставлял без внимания. С аффективной охваченностью говорил лишь о том, что он якобы "урод", у него неправильной формы нос и уши, тонкие ноги. Со слезами на глазах просил содействия в направлении его в косметический институт на пластическую операцию, с целью исправления носа и ушных раковин. Был согласен на операцию без обезболивания. Заявлял, что с его внешностью ему больше жить невозможно, т.к. в течение последних лет стоит ему появиться на улице, в общественному транспорте, как окружающие начинали над ним смеяться, "шушукаться", а девушки избегали общения с ним, сторонились его. Сообщал, что из-за этого у него постоянно подавленное настроение, временами возникали мысли о нежелании жить. Попытки разубедить испытуемого были безуспешны, он становился злобным, требовал прекратить "издевательство". Мышление было малопродуктивным, аморфным; эмоциональные реакции тусклыми; реальных планов на будущее не строил. Критика к своему состоянию и сложившейся ситуации отсутствовала. Испытуемому был установлен диагноз: "Шизофрения"; было отмечено, что начало заболевания относится к юношескому возрасту, бредовые идеи физического недостатка имеют тенденцию к генерализации. В отношении инкриминировавшегося деяния было рекомендовано считать его невменяемым, и направить на принудительное лечение в ПБ общего типа. С 11.05.77 г. по 12.05.78 г. испытуемый находился на принудительном лечении в ПБ N 5 с диагнозом: "Шизофрения параноидная, вялотекущая". В отделении сперва на вопросы отвечал односложно, настроение было понижено. Настаивал на пластической операции, т.к. считал, что у него искривлен нос. На многие вопросы отвечал неохотно или не давал ответа. Жаловался, что все над ним смеются, был убежден в своем физическом уродстве. В отделении был подавлен, плаксив, уединялся, интереса ни к чему не проявлял. К своему состоянию был некритичен. На фоне лечения, с августа 1977 года состояние значительно улучшилось, фон настроения выровнялся, бредовые идеи физического недостатка значительно поблекли, дезактуализировались. Появился интерес к окружающему, активно включился в трудовые процессы. Был критичен к перенесенным болезненным переживаниям и совершению правонарушения. Из справки ПНД N 3 следует, что испытуемый с 1978 года находился под динамическим наблюдением с диагнозом: "Шизофрения". В 1978-1980 годах работал в доме литераторов рабочим сцены. В характеристике указывалось, что первое время испытуемый к работе относился добросовестно, но впоследствии стал нарушать дисциплину, опаздывал. В этот период регулярно посещал ПНД, иногда жаловался на вялость, слабость; был спокойным, поведение было упорядоченным. В 1980 году испытуемый был привлечен к уголовной ответственности по ст. ст. 144 ч.2, 195 ч. 3 УК РСФСР; по тому делу 04.09.80 г. был стационарно освидетельствован во ВНИИОиСП им.В.П.Сербского, где в начале беседы был подавлен, в глаза собеседнику не смотрел, выражение лица было грустное, смущенное. На вопросы отвечал тихим голосом, часто поглаживал рукой волосы на голове, иногда потирал или прикрывал нос рукой. Был вежлив, корректен, искал сочувствия и понимания. Речь была грамматически правильная, последовательная, эмоционально выразительная. Охотно беседовал на различные отвлеченные темы, при этом становился более свободным и естественным в поведении, смеялся, шутил, рассказывал о различных курьезных случаях в своей жизни. Сообщал, что с 1970 года его периодически беспокоит головная боль, головокружение при резком изменении положения тела, повышенная утомляемость. Демонстративно заявлял, что с детских лет считает себя физически уродливым, т.к. у него большие оттопыренные уши и некрасивой формы нос; что мечтает сделать пластическую операцию, что бы изменить свою внешность. Мышление было последовательным, логичным, образным. Запас знаний соответствовал полученному образованию и жизненному опыту. Эмоциональные реакции были живые, адекватные; тепло и заботливо вспоминал о матери, жене, детях. Фон настроения был ровным. Критика к своему состоянию, поведению и содеянному была сохранена. Ему был установлен диагноз: "Остаточные явления органического поражения головного мозга сложной этиологии без существенных изменений психики", и было рекомендовано считать его вменяемым в отношении содеянного. Кроме того, было отмечено, что катамнестическое обследование не подтверждает ранее установленный диагноз "Шизофрения"; высказывания испытуемого о наличии у него физического уродства и необходимости пластической операции, некоторые особенности поведения рекомендовалось расценивать как симулятивные. 12.05.81 г. испытуемый был повторно стационарно освидетельствован во ВНИИОиСП им.В.П.Сербского, где был несколько демонстративен, прикрывал нос, тер лицо, опускал глаза. Стремился представить себя с положительной стороны, скрыть или же оговорить отрицательно характеризующие его факты, вызвать к себе сочувствие. Считал себя психически здоровым, однако жаловался на частую головную боль, головокружение, плохую переносимость транспорта. Однотипно, спонтанно, активно предъявлял жалобы на "уродство". Фиксировал внимание врачей на том, что он намерен сделать себе пластическую операцию: "вставить фарфоровые зубы, сделать римский профиль". Пытался мотивировать инкриминируемое ему деяние тем, что хотел достать деньги на платную косметическую операцию. По делу активно защищался, преуменьшал количество похищенных им вещей, переносил вину на подельников. В отделении на обходах стремился обратить внимание врачей на то, что окружающие смеются над ним, шушукаются, считают его "уродом", прикрывал ладонью лицо. Однако, вне присутствия медперсонала в палате, активно общался с испытуемыми, улыбался, смеялся. Тепло и заботливо вспоминал о жене, матери, детях, обнаруживал обеспокоенность своей судьбой, исходом судебного разбирательства; волновался перед комиссией. Мышление было последовательным, логичным; запас знаний соответствовал полученному образованию и жизненному опыту. Эмоциональные реакции были живые, адекватные. Расстройств памяти, критических способностей не отмечалось. Комиссия подтвердила диагноз и экспертное решение, предыдущей экспертизы по тому делу. Также было отмечено, что в 1975-76 годах испытуемый перенес "реактивно обусловленную патологическую реакцию невротического уровня с неразвернутыми и отрывочными идеями отношения, физического недостатка, достаточно характерную для периода полового созревания". Высказывания испытуемого о наличии у него физического уродства и необходимости пластической операции, некоторые особенности поведения вновь было рекомендовано расценивать как симулятивные. 19.11.81 г. испытуемый был осужден по ст.ст.144 ч.2, 195 ч.3 УК РСФСР на 5 лет лишения свободы, освобожден 12.12.85 г. по отбытии срока. После освобождения некоторое время работал рабочим на одном из предприятий; жил с сожительницей, вместе с ней злоупотреблял спиртным; ПНД не посещал. В 1986 году испытуемый вновь был привлечен к уголовной ответственности по ст.144 ч.3 УК РСФСР, по тому делу 18.08.86 г. был стационарно освидетельствован во ВНИИОиСП им.В.П.Сербского, где охотно вступал в контакт, последовательно сообщал сведения о себе; был подчеркнуто вежлив; говорил тихим голосом. Сообщал о том, что временами ему кажется, будто окружающие "шушукаются" о нем. Живо, эмоционально адекватно говорил о своей сожительнице, матери, детях. Мышление было последовательным, конкретным, со склонностью к обстоятельности. Эмоциональные реакции были адекватны. Отмечалось, что письменная продукция испытуемого, переданная им лечащему врачу, была конкретна, примитивна по содержанию. Критика к своему состоянию и сложившейся судебно-следственной ситуации была сохранена. С диагнозом: "Остаточные явления органического поражения головного мозга сложного генеза (нейроинфекция, повторные травмы головы)" было рекомендовано считать испытуемого вменяемым. 26.11.86 г. испытуемый был осужден на 6 лет лишения свободы в колонии строго режима, освободился в 1989 году по отбытии срока (со слов). Из показаний матери испытуемого известно, что примерно с 1992 года испытуемый стал злоупотреблять спиртным, в состоянии алкогольного опьянения становился "разговорчивым", у него "появлялась некоторая вспыльчивость", которая быстро проходила, иногда он бывал агрессивным. Пил испытуемый запоями, которые могли длиться по неделе. В 1995 году испытуемый закодировался. С тех пор, после принятия более 50 гр водки, он начинал вести себя странно, как то: заикаться, "произносить несвязные словосочетания". Характеристика с места жительства формальная. На учете нарколога не состоял. Как следует из материалов настоящего уголовного дела, Н. 27.04.97г нанес удар ножом Н-ву. Из заключения СМЭ следует, что Н-ву М.В. была нанесена колото-резанная рана в VI межреберье слева, проникающая в левую плевральную полость, с ранением нижней доли левого легкого, сопровождавшегося гемопневмотораксом. Указанное повреждение причинило тяжкий вред здоровью, по признаку опасности для жизни. Потерпевший показал, что в тот день около 22-30 на стоянку пришел испытуемый с приятелем, оба были в сильном алкогольном опьянении, просили денег или водки. Потерпевший требовал, что бы они ушли; разговор постепенно перешел в ссору, в ходе которой потерпевший и испытуемый вышли на улицу, где испытуемый ударил потерпевшего ножом. Допрошенный на предварительном следствии, испытуемый вину признал полностью, объяснил, что ударил потерпевшего ножом в ответ на оскорбление; после этого пошел домой и лег спать. Во время амбулаторного освидетельствования испытуемый сидел в однообразной позе; "угловато жестикулировал". Мимика была маловыразительной, речь монотонной, ускоренной, непоследовательной. Говорил короткими, незаконченными фразами. Сообщая анамнестические сведения правильно датировал события; отвечал с видимой готовностью, но заинтересованности в беседе не обнаруживал. Жалоб не предъявлял, при уточняющих вопросах сообщал о самопроизвольных колебаниях настроения, на фоне которых бывал то вялым, подавленным, то испытывал подъем, становился чрезмерно подвижным, активным. Рассказывал, что в течение ряда лет интересуется парапсихологией, с помощью особых методов научился "моделировать ситуацию", "влиять на события", в ряде случаев способен оградить себя от "отрицательной энергии". Утверждал, что в СИЗО порой "мысленно провоцировал конфликты между сокамерниками". Сообщал, что дети, по которым он скучает, вероятно "чужие", т.к. супруга ему изменяла, употребляла алкоголь и наркотики. Категорично заявлял, что не сожалеет о конфликте с потерпевшем. Эмоциональные реакции были неустойчивы, отдельные суждения расплывчаты. При настоящем клиническом психиатрическом обследовании в ГНЦСиСП им.В.П.Сербского было выявлено следующее.
Соматическое состояние. Нормостенического телосложения, удовлетворительного питания. Кожные покровы и видимые слизистые чистые. В легких дыхание везикулярное, хрипов нет. Тоны сердца ясные, ритмичные; АД 130/80 мм рт ст. Живот при пальпации мягкий, безболезненный во всех отделах. Общие анализы крови и мочи в пределах нормы.
Неврологическое состояние. Менингеальных знаков нет. Несколько сглажена правая носогубная складка; ослаблена конвергенция (больше справа). Сухожильные рефлексы живые, симметричные; брюшные в норме. В позе Ромберга устойчив. На глазном дне обнаружено небольшое расширение вен; очаговых изменений нет. Реакция Вассермана в крови (на сифилис) отрицательная. При электроэнцефалографии были выявлены умеренные диффузные патологические изменения ЭЭГ органического характера с признаками дисфункции срединных (стволово-диэнцефальных) структур мозга.
Психическое состояние. Во время беседы волнуется, внутренне собран, напряжен, однако всячески старается взять себя в руки, обдумывать ответы. Несколько подозрителен, не всегда откровенен, объясняя это тем, что в прошлом откровенность "дорого ему обошлась". Эмоциональные реакции обеднены, мало модулированы, временами не полностью соответствуют обсуждаемым вопросам. Мимика бедная, стереотипная. Жалоб на здоровье не высказывает. Цель экспертизы понимает правильно, считает себя психически здоровым человеком. Помещение его в психиатрический стационар в прошлом объяснить не может, считая, что для этого не было оснований. Подтверждает, что до сих пор неудовлетворен своей внешностью, считает себя физически неполноценным, оговариваясь, что теперь это менее актуально для него, чем в юности. В то же время говорит и о том, что менее обеспокоен своей внешностью потому, что ему уже "все равно", что жизнь не сложилась, и ничего позитивного в будущем от уже не ожидает. Не очень охотно признает, что причиной неудачного брака считает именно свое "уродство", женился на нелюбимой женщине именно потому, что не мог рассчитывать на большее. Подозрителен при разговоре на эти темы, считая, что психиатрами его позиция может быть истолкована как признак психического заболевания. Формально тепло отзывается о детях, утверждает, что у него с ними прекрасные отношения, любит их. В то же время заявляет, что уже давно пришел к выводу, что это "чужие" дети, потому что они не похожи на него внешне и по характеру. Во время беседы на эту тему эмоциональный фон не меняется. Сообщает о своем увлечении "парапсихологией" в последние годы. В то же время не может более или менее связно и последовательно изложить свои взгляды. Вместо этого пускается в путанные рассуждения о "мысленном мире", "энергетическом контроле", ограничиваясь общими стереотипными фразами. В качестве доказательства своих занятий, передает врачу изложение своих соображений на семи листах, подчеркивая, что "там все написано". От обсуждения изложенного уклоняется, вновь прибегая к шаблонным формулировкам. При попытках врача указать на крайнюю примитивность и непоследовательность написанного им, остается равнодушным к этому, не пытается переубедить собеседника, вновь указывая на то, что психиатры, по его мнению, во всем видят лишь признаки психических заболеваний. Злоупотребление алкоголем категорически отрицает, утверждает, что в юности пил много, были запои, однако в последние годы (после кодирования в 1995 году) спиртное употреблял крайне редко и в небольших дозах. Вину в инкриминируемом деянии признает полностью, настойчиво повторяет, что его действия следует расценивать как нормальную реакцию на оскорбление, и на его месте "так поступил бы каждый". Хорошо ориентируется в материалах дела, понимает тяжесть содеянного и строгость возможного наказания. В то же время настаивает на том, что его совесть чиста, и его действия были вполне адекватны ситуации. Аффективные реакции маловыразительные. Мышление, не всегда последовательное, выявляется склонность к построению примитивных абстрактных конструкций, резонерству. Память сохранена. К сложившейся судебно-следственной ситуации критичен; к своему состоянию и перенесенным в прошлом болезненным переживаниям относится без достаточной критики. В отделении был малообщителен, значительную часть времени проводил в постели; режиму отделения был подчинен. При экспериментально-психологическом исследовании выявляется склонность испытуемого к рассуждательству, неравномерность уровня обобщения с актуализацией, наряду с категориальными, конкретно-ситуационных и конкретно мало значимых признаков объектов. Обращает на себя внимание относительно высокий уровень ответов, диссоциирующийся с уровнем полученного образования. Ассоциативные связи отличаются некоторым субъективизмом, своеобразием. Мнестические процессы в пределах нормы. Эмоциональные реакции в целом дифференцированы в зависимости от динамики беседы.
Комиссия пришла к заключению, что у Н. отмечаются признаки психопатии, сформировавшиеся у него в подростково-юношеском возрасте. Было отмечено, что им перенесено психотическое состояние, характеризовавшегося аутизацией, эгоцентризмом, возбудимостью, аффективными расстройствами, ипохондрическими переживаниями, бредовыми идеями (отношения, физического уродства), что обусловило направление его на принудительное лечение в психиатрическую больницу с диагнозом "Шизофрения", который, однако не нашел подтверждения впоследствии. На основании анализа материалов уголовного дела и медицинской документации, комиссия пришла к заключению, что приблизительно с 1978г. у Н. отсутствовали нарастающие изменения психики, свойственных шизофреническому процессу, однако выявленные при настоящем клиническом психиатрическом обследовании отдельные патохарактерологические нарушения, снижение продуктивности мышления со склонностью к резонерству, однообразие эмоциональных реакций Н. в период, относящийся к совершению инкриминируемого ему деяния, и лишали его способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими (в соответствии со ст.22 ч.1 УК РФ). Было рекомендовано амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра в соответствии со ст.ст.97 ч.1 п."в", 99 ч.2 УК РФ.
